Ни для кого не секрет, что Венесуэла переживает глубочайший кризис за всю свою историю. Четвёртый год подряд здесь наблюдается самая высокая в мире инфляция (за 2017 г. она оценивается в 2616%[1]). В январе 2018 г. инфляция достигла 95%, а годовая инфляция составила 4520% (5605% для продовольственных товаров, согласно компании «Эконометрика»)[2]. Таким образом, окончательно наступила гиперинфляция и страна с оторопью смотрит на ежедневно растущие цены.

Дефицит бюджета теперь исчисляется двузначными числами (шестой год подряд, если не больше), самый высокий суверенный риск, самые низкие валютные резервы за последние двадцать лет (менее 9300 млн. долларов) и ужасающий дефицит самых насущных жизненных средств (продовольствия и лекарств). Стоимость параллельных долларов, в которых исчисляются почти все цены в стране, за 2017 г. выросла на 2500%[3]. Эта бедственная картина выступает наилучшим «аргументом» для самых реакционных правых. Они пользуются любым случаем, чтобы напугать через СМИ своих соотечественников. Хотите социализма? Поезжайте в Венесуэлу и посмотрите на их нищету! Хотите перемен? Поглядите, как революция разрушила процветающую страну. Глубокомысленные эксперты уверяют, что государство разорено социалистической политикой, и решение состоит в ультралиберальном развороте.

В этой статье я хочу показать, что боливарианская политика была очень далека не только от «социализма», но даже и от активного промышленного развития. Напротив, очевидным образом происходит резкая деиндустриализация в интересах импортно-финансовой касты. Будоражащей риторикой и разветвленной системой теневых личных связей эта каста придала чрезвычайно сильный импульс нисходящей фазе капиталистического цикла национального накопления капитала, основанного на присвоении нефтегазовой ренты.

Экономический цикл и сырьевой пик

Циклы венесуэльской экономики легко проследить по самым непосредственным их проявлениям: годовым колебаниям ВВП. На графике 1 видны сильные перепады темпов роста с мощными циклами подъёма и спада, показатель нестабильности производства, которая в свою очередь отражает чрезвычайное непостоянство цен на нефть. На «чёрное золото» приходится 95% экспорта при высоких ценах на нефть (2012 г.) и около 65% при «низких» (1998 г.)[4], — т.е. тогда, когда сырьевая рента сокращается, и прибыльность соответствует «нормальному» промышленному производству.

На том же графике видно, что циклы рецессии повторяются с 1980-х гг. Начало этого периода ознаменовано долговым кризисом, затронувшим многие страны и вызвавшим обвал цен на сырьё. В первый год боливарианского этапа ВВП падал из-за низких цен на нефть (ок. 9 долларов за баррель) и, возможно, из-за политической неопределённости на фоне заявленных новым правительством перемен. Средние цены на нефть наложились на переворот 11 апреля 2002 г., лишивший Уго Чавеса власти на неполных два дня. Одновременно с переворотом произошла масштабная, почти сплошная забастовка местных собственников предприятий. Необычное падение ВВП в 2003 г. объясняется внеэкономическим (читай, политическим) фактором, в то время как экономическая ситуация оставалась благоприятной, что позволило в следующем году достичь огромного скачка (18%), больше похожего на возрождение.

График построен на основе официальных данных Центробанка Венесуэлы: ‘PIB a precios constantes del año 1997’ (ВВП в постоянных ценах 1997 г.). На 4-ю четверть 2015 г. показатель экстраполирован линейно. Для 2016 г. использована оценка Всемирного банка (-10,1%), меньшая, чем оценка «Экоаналитики» (16%). См.: http://tass.ru/ekonomika/3346979. Для 2017 г. принята оценка парламента — Национальной ассамблеи (http://www.elnuevoherald.com/noticias/mundo/america-latina/venezuela-es/article193622414.html).

График также показывает, что в 2005-2008 гг. рост был грандиозным (около 8% в год) — следствие максимума нефтяной ренты, увеличившей доход от экспорта в три раза. «Золотой век» экономики совпадает с самыми боевыми выступлениями боливарианского движения. Тогда начинают говорить о «социализме XXI века» (2005 г.), появляются планы региональной интеграции (АЛБА) и предпринимается национализация крупных предприятий в таких отраслях, как цементная и сталелитейная промышленность, связь, банки и добывающая промышленность. Но внезапное падение цен на нефть в конце 2008 г. и в течение 2009 г. и отзвук мирового кризиса 2007-2008 гг. тут же поставили крест на дальнейшем политическом развитии в этом направлении. В 2011 г. наблюдается восстановление темпов роста благодаря новому повышению цен на нефть (с 35 долларов в 2009 до 120 в 2011-2013). Однако в 2014-2015 гг. цены начинают падать. Лишь нарастающие год от года государственные расходы и гипертрофированный импорт сделали цены недостаточными, даже когда они были в 5-6 раз выше, чем в начале 2000-х. В последние годы начинается падение импорта, сокращается потребление товаров и услуг, стали заметными последствия деиндустриализации, когда на волне эйфории импортом покрывалось 99,9% всего молока, цемента и бензина, не говоря о (китайских) рабочих, строивших жильё. Рентный рост продолжался необычно долго, и за это время успели углубиться все пороки, сопровождающие внезапный взлёт нефтяных доходов. Из-за резко завышенного курса валюты сократилось промышленное и сельское производство[5]. Импорт стал настолько дешёвым, что стало невыгодным любое промышленное или сельскохозяйственное производство. Эта политика не имеет ничего общего ни с «реальным социализмом», ни с развитием производительных сил, к которому призывал Маркс. Государство и предприниматели наперебой ринулись экспортировать нефтяную ренту, наращивая и активно субсидируя импорт, капитал хлынул из страны, под кабальные проценты накапливался внешний долг (чтобы экспортировать и будущую ренту).

Как нефтяная рента сплавлялась в импорт

Дефицит предметов первой необходимости тоже стал следствием бурного экспорта капиталов, зарубавшем производительные капиталовложения на корню благодаря чудовищно завышенному курсу. Эта валютная политика оборачивалась перекачкой нефтяной ренты от «социалистического» государства к импортёрам, получавшим за израсходованные боливары намного больше долларов, чем обычно. То есть с десяти долларов выручки государство дарило импортёрам девять с половиной, а то и больше. Трудно придумать более пагубный для страны бизнес, чем это хлебное занятие по выводу ренты в частный сектор. Но хуже того — столь щедро оплаченные товары были в значительной степени фиктивными, и большую их часть вовсе не ввозили в страну.

График 2 показывает, что увеличению экспорта на фоне более чем десятикратного скачка цен на нефть в Венесуэле сопутствовало ненасытное наращивание импорта. Если в 2003 г. импорт едва достигал 13 млрд. долларов (в ценах СИФ[6]), то в 2012 г. он достиг 80 млрд.[7], и хотя 70% этого импорта должно было покрывать нужды производства, на деле соответствующего подъёма производства не наблюдалось. Увеличение импорта на 457% за период с 2003 по 2012 гг. показывает, что объём импорта был заведомо завышен безо всякой оглядки на возможный экономический спад и будущее падение цен на нефть. Экспорт за тот же период вырос лишь 257%, значительно меньше, чем импорт.

График построен на основе официальных данных Центробанка Венесуэлы: ‘Valor fob de las exportaciones y valores cif de las importaciones’. Последняя четверть 2015-го года оценивалась как средняя от первых трёх, за неимением опубликованных данных.

Если взглянуть на условия торговли применительно к несырьевому экспорту Венесуэлы, то окажется, что цены в расчёте на килограмм экспортируемых товаров выросли лишь на 11% (1998-2014), а это не соответствует наблюдавшемуся росту цен на товары импорта[8]. Вместо того чтобы развивать отечественную промышленность, хоть государственную, хоть частную, власти бросились покрывать разнообразные потребности за счёт сплошного импорта. Госсектор, например, вместо того, чтобы создавать собственные предприятия, увеличил с 2003 по 2013 г. импортные закупки на 1033%, а в отдельные годы этот рост достигал 51% (2007 г.).

Фиктивный импорт

Важной составляющей вывоза нефтяной прибыли является фиктивный импорт. Я раскрыл его механизм в отдельной работе[9], поэтому здесь лишь упомяну один из самых необходимых товаров: мясо. Импорт мяса (в ценах ФОБ[10]) в период между 2003 (когда начали устанавливать контроль обмена валюты) и 2013 гг. вырос на 17810%. Да, более чем на 17000%! Самое «удивительное», что за тот же период среднее потребление мяса по стране уменьшилось на 22%; об этом я уже говорил в статье, посвящённой исключительно импорту мясной продукции[11]. То ввозили на 10 млн долларов в год, а то более чем на 1 млрд 700 млн. При этом уже не первый месяц в супермаркетах то и дело не бывает мяса[12]. Также можно видеть, что в 1998-2013 гг. импорт живого скота вырос на 2280% (в ценах ФОБ). В текущем году экспорт скота уменьшился на 99,78% (это всего лишь 4300 долларов)[13]. Известны разоблачения импорта газонокосилок по 12 тыс. долларов и оборудования для производства курятины по 2 млн. долларов: в контейнере таможенники обнаружили одно ржавьё[14]. Авторитетная консалтинговая фирма «Экоаналитика» подсчитала, что за 2003-2012 гг. при помощи фиктивного импорта было украдено 69,5 млрд. долларов. При этом экспортёры панамской свободной экономической зоны «заплатили» Венесуэле 1 млрд 400 млн долларов. Панамские чиновники уверены — 937 млн из этой суммы были фиктивными: компании оформляли несуществующие товары. В другом подтверждённом случае некая компания-импортёр сельскохозяйственной техники задекларировала лущилку для кукурузы ценой в 477750 долларов, в то время как её настоящая цена составляла лишь 2900[15].

Экономическая политика, далекая от социалистической

Обобщить особенности подобной политики можно следующим образом:

1. На национализации неплохо нажилась местная буржуазия. В основном выкупались устаревшие предприятия, да ещё и втридорога. Показательный пример — национализация Банка Венесуэлы. За 51% акций государство заплатило 1,05 млрд., хотя испанской «Групо Сантандер» этот банк (93% пакета акций) достался за неполных 300 млн долларов.

2. Столь необходимая «налоговая реформа» так и не проведена. По данным Экономической комиссии по Латинской Америке и Карибам, с 1990 года наибольший рост налоговых поступлений по отношению к ВВП отмечен в Боливии (20,6 процентных пункта) и Аргентине (18,8), в Венесуэле же произошло снижение на 4,5 пункта[16].

3. Ещё менее «социалистическим» было дробление на десятки финансовых учреждений с малым капиталом и явно нерентабельных. Фрагментация государственного банка сопровождалась политикой дешёвых экспортных кредитов, противоречащей бредовой идее «экономической войны». Бредовой, ведь если власти утверждают, что предприниматели осуществляют диверсию в экономике, производя меньше, продавая втридорога и скрывая продукцию, то зачем же тогда ссуживать их миллионами под отрицательные проценты? Как объяснить подобную благотворительность в пользу тех, кто якобы ведёт «экономическую войну»?

Примеров подобной «услужливости» множество (помимо выгодного обменного курса). Недавно вице-президент Венесуэлы Тарек Эль-Айссами заявил: «В первом семестре 2018 года мы намерены вложить в кредиты для частного сектора 10 триллионов боливаров, что составит почти треть государственного бюджета»[17]. Долларовые кредиты будут выдавать и крупной буржуазии: к примеру, «Нестле» получила 9 млн., а «Санта-Тереса» 4 млн. долларов[18]. На закрытии выставки национальных достижений Мадуро одобрил ещё один кредит для различных венесуэльских компаний, на этот раз в 25 миллионов долларов.

4. Период 2004-2008 гг. был отмечен значительным увеличением индекса промышленного производства. Но вскоре он опустился ниже отметки 1997 года. Это тревожное положение на первый взгляд кажется парадоксальным, ведь в период активного роста импорт станков и промышленного оборудования (валовые капиталовложения) увеличился в пять раз. Крупномасштабная индустриализация с участием государства является платформой любого правительства, которое имеет смелость называть себя прогрессистским, социалистическим, — но в Венесуэле получилось наоборот.

Многие серии официальных данных по физическим объёмам промышленного производства заканчиваются 2011 годом. Если проанализировать последние цифры производства автомобилей, можно заметить необычайный спад. С 2007 по 2015 гг. эта продукция обвалилась на 89%. Показатель 2015 г. почти такой же низкий, как отметка 1962 г., когда появилась автомобильная промышленность как таковая и были собраны первые 10 тыс. автомобилей. С 2007 г., за который выпущено 172418 единиц, автомобильная промышленность резко упала: в 2015 г. она скатилась до наихудшего показателя за 53 года — за год с конвейера сошли только 18300 единиц[19]. По данным CAVENEZ и FAVENPA (венесуэльских ассоциаций производителей автомобилей и автозапчастей) сборка автомобилей в январе-ноябре 2016 г. сократилась до 2694 единиц, что на 83% меньше, чем в те же 11 месяцев предыдущего года[20].

Доходы, обнищание, перспективы

Из этого краткого перечня очевидно, что речь идёт не о провале экономических мер, вытекающих из теории Маркса или практики русской революции. В нескольких пунктах я показал, что боливарианская экономическая политика не имеет ничего общего ни с антикапиталистическими революционными изменениями, ни с трансформацией производственных отношений. Боливарианский процесс был скорее разновидностью экономической политики, уже проводившейся при Карлосе Андресе Пересе (в его первый срок 1974-1979) — «нефтерентной политики». Многих аналитиков, изучающих вместо конкретных политических мер президентские речи, сбивает с толку антиимпериалистическая и антипредпринимательская идеология и риторика. Несмотря на то, что боливарианское правительство увеличило социальные расходы, провело национализацию предприятий, создало систему прямых отчислений беднейшим слоям населения, предоставило огромные субсидии коммунальному хозяйству, в главном его экономическая политика свелась к тому же паразитированию на доходах от продажи нефти. Присвоение ренты и её растрата сопровождались усугублением политики «контроля», которая лишь ускорила разрушение сельского хозяйства, промышленности и торговли и усиление импортно-финансового капитала и обогащение сверхкоррумпированной военно-бюрократической касты, без удержу обкрадывавшей страну и доведшей её наконец до такой нищеты, какой ещё не видели в этих широтах.

Последний график демонстрирует непосредственный результат методического хищения нефтяных доходов за счёт завышения курса национальной валюты, эмиссии необеспеченных денег (в период с 1999 по 2018 год правительство увеличило объём денежной массы более чем на 2500000%) как политики, необходимой для поддержки социальных расходов, распределяемых хаотически и в порядке патронажа. График 3 отражает уменьшение минимальной оплаты труда (зарплата плюс продовольственные карточки) на 83% с 2006 по 2017 гг.

Левым мира незачем сдерживать критику венесуэльского режима, незачем защищать его витиеватыми и атавистическими оправданиями из боязни «слиться с правыми» в беспощадной оценке процессов накопления капитала в Венесуэле. Левые должны критиковать «прогрессистов» так же проницательно и остро, как они критикуют откровенно антирабочие, правые режимы. Им нужно не абстрагироваться от сути проблем, поражающих «прогрессистские» страны, а не колеблясь, сообща откликаться на актуальные предложения, не набрасываясь с обвинениями, а оценивая их объективно и критикуя их, исходя из диалектического понимания. Если «Титаник» затонул, то нельзя отрицать факт кораблекрушения только чтобы сохранить видимость солидарности в борьбе против империализма.

График построен на основе официальных данных Центробанка Венесуэлы (‘Índice de remuneraciones’) и интернет-газеты «Нотилогия» (историческая справка по минимальной зарплате). Расчитывалась зарплата плюс стоимость продуктовых карточек, хотя их получают только официально оформленные работники (ок. 50% от всего числа). За основу принят 2001 г. Национальный индекс потребительских цен: 2008–2015 гг., общий индекс потребительских цен: 2000–2007 гг.. Инфляция за 2016 г. принята в размере 274% (из отчёта Центробанка Всемирному банку; см.: http://www.finanzasdigital.com/2017/04/bcv-reporto-al-fmi-una-inflacion-274-2016/). Для 2017 г. инфляция принята в размере, заявленном комитетом по финансам Национальной ассамблеи (см.: http://www.eluniversal.com/noticias/economia/inflacion-venezuela-durante-2017-cerro-2616_683471).

Примечания